Статьи

Главная › Новости

Я не хочу жалеть старика, который больше не знает своих пределов

Опубликовано: 26.10.2023

Вам 75 лет, и тем не менее вы встаете каждое утро в пять, чтобы написать статью или глоссарий о текущих событиях или размышления о прошлом и отправить ее на рассмотрение своим друзьям. Тебя это не утомляет?

Наоборот, это держит меня в форме. Многих друзей моего поколения уже нет в живых. Я встаю рано утром, читаю, что нового, пью кофе, сигарету и пишу. Иногда я думаю, что мне следует пробежаться или сделать несколько отжиманий и приседаний, да неважно.

В своих текстах вы чередуете сильный оптимизм с огромным скептицизмом. У вас нет чувства тщеславия, что то, что вы пишете, - это швыряние гороха в стену?

Вы правы, что истории текстов, какими бы прекрасными они ни были, и неважно, мои они, ваши или чьи-то еще, недолговечны. Пытаешься написать что-нибудь умное, оно появляется на главной странице какого-то СМИ и через три дня об этом никто не вспоминает. Даже если напечатают, через два дня люди уже не будут сплетничать о прочитанном.

Все похоже на клип, который проносится на огромной скорости, мы его регистрируем, но он тут же исчезает из наших глаз и сознания. Да, то, что мы пишем, это обычный ширпотреб. Я часто борюсь с этим чувством. А потом утром встаю, завариваю кофе, зажигаю огонь, и оно снова начинает «качаться» в голове.

Вам не кажется, что вы уже повторяетесь в своих сообщениях?

Да, но некоторые темы настолько глубоко засели в моем сознании и душе, что другого пути нет. Логично, что я одержимо возвращаюсь к некоторым темам всей моей жизни, таким как диалог и социальные проблемы. Я говорю себе, что это имеет смысл.

При этом я осознаю, что в нашем возрасте уменьшаются не только события, но и интенсивность их восприятия и переживания. Все это, наверное, сказывается на том пессимизме, который иногда чувствуется в моих текстах.

Но вот я выхожу среди людей, то есть встаю из-за стола, компьютера и головы, и вижу, что снаружи громко журчит жизнь. И это то, что всегда преодолевает мой скептицизм. Внешне я просто чувствую, что дела обстоят не так плохо, как кажется, когда человек один читает газету или пишет о прошлом.

Что вас взволновало на улице в последний раз?

Например, недавняя акция за Беларусь на Староместской площади в Праге. Это была невероятная сила, безумное количество хорошей энергии. Множество позитивных, умных и замечательных молодых людей решительно выступили против режима Лукашенко.

И это были не только чехи и словаки, а в основном смесь белорусов, украинцев и русских. Ни у одной из сторон не было проблем с правдивым и без прикрас описанием Путина и Лукашенко. И совершенно без ненависти, злобы, сжатых кулаков. Кто бы не был полон оптимизма, что у нас не все так плохо?

Разве вы не видели это со стола в кабинете?

Если бы я провел неделю дома, исследуя события в Беларуси, а затем написал об этом обзор, это звучало бы по-другому. Глоса из дома была бы настроена довольно скептически, личный опыт изменил ситуацию.

Вы также выступали на сцене на этом мероприятии.

С этим я туда не пошёл, организаторы вытащили меня из толпы на трибуну. Это было комично, потому что трое молодых людей хотели физически поднять меня на пять лестничных пролетов, думая, что в моем возрасте я не смогу сделать это самостоятельно.

По пути я понял, что большинство присутствующих на площади на самом деле понятия не имеют, кто я - соучредитель и руководитель Общества против насилия во время революции более 30 лет назад. Они даже не знают, что что-то вроде VPN вообще существует. Было ясно, что я там лишь представлял прошлое, даже на финише.

Я больше не могу разговаривать с этими людьми так, как с Петром Заяцем, Петром Татаром, Фером Миклошеком, Штево Грибом или вами, потому что мы все родились в другом мире. Я рад, что сегодняшняя молодежь уже не отягощена тем, чем мы являемся.

Извини, но я смеюсь, когда ты говоришь о финише. Три года назад мы опубликовали совместную книгу интервью, которая, как вы считали, стала вашим завещанием и наверняка станет последней. Вы сказали, что собираетесь закончить документальный фильм со своими друзьями. С тех пор вышло еще три книги, и только в этом году выйдут еще две.

И они действительно будут последними. Да, я придумал название «Еще раз и в последний раз» — конец истории для нашей книги, и не придерживался его. Однако тогда я, честно говоря, имел в виду это как директиву самому себе. Частью старения является потеря интеллектуальных способностей, и с этим ничего не поделаешь. Для некоторых людей потеря даже радикальна. После семидесяти это уже заметно, и я не могу быть исключением.

Я каждый день напоминаю себе - Федор, будь осторожен, с тобой не должно случиться, что ты окажешься в роли старика, который будет брызгать мудростью направо и налево, действуя при этом другим на нервы.

Так что если я говорю, что делаю что-то в последний раз в жизни, то на самом деле я просто предупреждаю себя. Боюсь, что мне никто не скажет открыто — Федор, с тебя хватит, у тебя слабоумие, ты пишешь чушь. Я не хочу, чтобы тогда возобладала жалость к старику, который перестал осознавать свои пределы.

То, что ты все еще активен, меня определенно не беспокоит. Уже тогда мы смеялись, что наша книга будет для тебя последней, как твоя последняя сигарета или последняя рюмка.

Когда мне было 60 лет, я решил начать убирать со стола, то есть готовиться к финалу жизни. Сегодня мне 75 лет, и помимо уборки стола всегда что-то добавляется. Но должен добавить, что сейчас я в основном делаю то, что не придумал сам.

Если бы я не встретил нужных людей, предложивших мне сотрудничество, я мог бы погрязнуть в прошлом и лишь с ностальгией вспоминать времена революции. Я рассматриваю это как чудо.

Конкретно?

В прошлом году я случайно оказался в клубе в Братиславе. Мне позвонил Мишо Кащак. Там он пел цитаты из текстов Алоиза Лоренца, последнего руководителя ШТБ. Была невероятная атмосфера. Но я послушал эти песни и подумал - блин, дети наших детей понятия не имеют, что такое

Эта статья является эксклюзивным контентом для подписчиков Denník N.

Вы подписчик? Авторизоваться